Артур Кларк - Свидание с Рамой [Город и звезды. Свидание с Рамой]

…Резким, беззвучным скачком город сократился до незначительной части своей нынешней величины. Парк исчез. В мгновение, ока словно и не бывало, испарилась ограничивающая город стена, составленная из Циклопических башен. Этот новый город был открыт всем ветрам, его радиальные дороги простирались к границам объемного изображения, не встречая никакого препятствия.

— Дальше пути нет, — сказал Хедрон и показал на экран. Там появилась надпись: «Регрессия завершена». — Должно быть, это самый первый облик города, запечатленный в памяти машин. Сомневаюсь, чтобы ячейки памяти использовались в период, когда здания подвергались разрушительному действию стихий.

Хедрон несколько раз прогнал монитор взад и вперед по короткому отрезку истории, которая была свидетельницей трансформации. Переход от маленького, открытого городка к куда большему по размерам, но уже совершенно отъединенному от мира, занял немногим более тысячи лет. За это время, должно быть, и были созданы машины, которые и посейчас так верно служат Диаспару, а в их память было вложено знание, обеспечивающее выполнение ими своих задач. В этот же период в ячейки памяти города должны были поступить электронные копии всех живущих ныне людей, готовые по первому сигналу Центрального Компьютера обрести плоть и, заново рожденными, выйти из Зала Творения.

Олвин понимал, что в некотором смысле он тоже существовал в древнем мире. Хотя, конечно, было возможно, что он оказался продуктом чистого синтеза, — вся его личность, целиком и полностью, была создана инженерами-художниками, которые здесь пользовались инструментами непостижимой сложности, ради какой-то ясно осознаваемой ими цели… И все же ему представлялось куда более вероятным, что он был плоть от плоти тех, что когда-то жили на Земле и путешествовали по ней.

Когда был создан новый город, от старого Диаспара мало что осталось. Парк почти полностью скрыл изначальное поселение, а также то, с чего, собственно, начинался и сам-то этот древний город. Казалось, в центре Диаспара от века существовало крохотное зеленое местечко, к которому стекались все радиальные улицы.

Впоследствии его размеры увеличились вдесятеро, стерев множество улиц и зданий. Усыпальница Ярлана Зея появилась как раз в это время, заменив собой какую-то очень большую круглую конструкцию, которая возвышалась на месте слияния улиц. Олвин никогда, в сущности, не верил легендам и непостижимой древности усыпальницы, но теперь ему стало ясно, что легенды, похоже, говорили правду.

— Но ведь мы… — Олвин был просто поражен внезапно пришедшей ему на ум мыслью, — ведь мы можем изучать это изображение в деталях, то что так же, как разглядывали современный нам Диаспар?..

Пальцы Хедрона порхнули над панелью управления, и экран тотчас ответил на вопрос Олвина. Город, давным-давно исчезнувший с лица земли, стал расти у него на глазах, по мере того, как его взгляд погружался в лабиринт странных узких улочек.

Он не знал, что это ему даст и поможет ли его исканиям. Не важно. Было захватывающе интересно вглядываться в прошлое и, видеть мир, который существовал еще в те времена, когда человек путешествовал среди звезд. Он указал на низкое, круглое здание, стоящее в самом центре городка:

— Давайте начнем отсюда. Это место ничуть не хуже всякого другого, чтобы приступить к поиску…

Быть может, это оказалось чистой удачей. Или подала голос какая-то древняя генная память. А может быть, элементарная логика. Это не имело значения, поскольку рано или поздно он все равно добрался бы до этого места — точки, от которой начинались все радиальные улицы города.

Ему потребовалось всего минут десять, чтобы сделать открытие: улицы соединялись здесь вовсе не только из соображений симметрии. Всего десять минут, чтобы понять — долгий его поиск вознагражден.

9

Алистре было совсем не трудно последовать за Олвином и Хедроном так, чтобы они и понятия об этом не имели. Оба, казалось, очень спешили — что уже само по себе было в высшей степени необычно — и ни разу не оглянулись. Забавная игра — преследовать их на движущихся тротуарах, прячась в толпе, не спускать с них глаз… В конце концов цель, к которой они стремились, стала для Алистры очевидной. Раз уж они оставили улицы и углубились в Парк, то могли направляться только к усыпальнице Ярлана Зея. В Парке не было никаких иных зданий, а люди, спешащие так, как спешили Олвин и Хедрон, явно не собирались любоваться ландшафтами.

Поскольку на последних десятках метров перед усыпальницей укрыться было решительно негде, Алистра выждала, пока преследуемые не углубились в ее мраморный полумрак. Как только они скрылись из виду, девушка поспешила вверх по травянистому склону.

Усыпальница состояла из двух концентрических колоннад, ограждающих круглый дворик. Колонны эти — за исключением одного сектора, отчасти перекрывая друг друга, полностью прятали от взоров центр всего сооружения. Алистра осторожно миновала первое кольцо колонн, убедилась, что в поле зрения никого нет, и на цыпочках подобралась ко второй колоннаде. Между колоннами ей был виден Ярлан Зей, устремивший взгляд к входу в усыпальницу и дальше — через Парк, созданный им, — на город, за которым он следил столько тысячелетий.

И его мраморное уединение не нарушала ни одна живая душа. Усыпальница была пуста…

В эти самые секунды Олвин и Хедрон находились в метрах тридцати под поверхностью земли, в тесной, напоминающей ящик, клетушке, стены которой, казалось, струились вверх. Это было единственным признаком того, что клетушка движется. Не ощущалось ни малейшей вибрации, которая указывала бы на то, что они постепенно погружаются в недра земли, приближаясь к цели, о которой ни тот, ни другой теперь не имели ни малейшего представления.

Все оказалось до смешного просто, потому что искомый путь был прямо-таки подготовлен для них. (Кем? — думалось Олвину. — Центральным Компьютером? Или самим Ярланом Зеем, когда он преображал город?) Экран монитора показал им глубокую вертикальную шахту, уходящую в недра, но они спустились по ней не слишком глубоко — экран погас. Это означало, что они затребовали информацию, которой монитор не располагал.

Олвин едва успел додумать эту мысль, как экран ожил снова. На нем появилась короткая надпись, напечатанная упрощенным шрифтом, которым машины пользовались для общения с человеком с тех самых пор, как они достигли интеллектуального равенства: «Встаньте там, куда смотрит статуя, и подумайте: „ДИАСПАР НЕ ВСЕГДА БЫЛ ТАКИМ“».

Последние пять слов были напечатаны прописными буквами, и суть этого послания сразу же была понята Олвином. Произнесенные им в уме кодовые фразы столетия использовались для того, чтобы открывать двери или включать машины. Что касается выражения «встаньте там, куда смотрит статуя», то, в сущности, это было уже совсем просто.